|
|
|
|
НОВИНКИ 8 мая 2009
В книгу вошло лучшее из написанного Марией Петровых (1908-1979) за многие годы поэтической работы. Лирика М. Петровых, исполненная драматизма, раскрывает характер сильный и нежный. Читателя привлечет в этих стихах искренность чувства, высокое мастерство талантливой поэтессы.
Скорей бы эти листья облетели!
1956 Литературная судьба М. С. Петровых сложилась нелегко. При жизни она была известна прежде всего как великолепный переводчик и, хотя ее стихами восхищались А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам, в свет вышла всего одна книга ее стихов «Дальнее дерево». Посмертные издания мгновенно разошлись.
— cборник очерков "Охота на Кавказе"
"Я никогда не стрелял из него; я не люблю ружей, я привык к луку. Но теперь, когда у всех ружья, помни, что это главное твое оружие, и употребляй его редко. Не стреляй далеко, не стреляй и близко. Когда враг близко, вынимай шашку и руби, но помни, что, когда ты на лошади, стыдно рубить по лошади: старайся попадать по всаднику и всегда руби наотмашь слева направо, тогда неприятель останется у тебя всегда под правой рукой; если он остался сзади, старайся круто повернуться влево и стреляй, пока он тоже повертывает коня. Вообще же, стреляешь ли, или рубишь, никогда не выпускай поводьев. Если ты пешком, а неприятель верхом, руби лошадь; если попадешь, она сама сбросит седока, тогда вынимай кинжал,— это последнее оружие. Впрочем, казаки лучше любят встречать баранов или скотину, чем черкесов; они ходят воровать, а не воевать. Будь только осторожен. Хороший человек должен быть всегда настороже, а в чужой стороне бойся всякого куста. Кто прежде боя боится всего, тот ничего не боится во время боя — говорят старые люди."
Дневник Е. С. Булгаковой охватывает последний период жизни и творчества великого писателя и драматурга (1 сент. 1933 — 19 февр. 1940 г.). В нем зафиксирована повседневная жизнь писателя, его интересы, творческие планы, рабочие и дружеские встречи с деятелями искусства и литературы, подробно отражен процесс работы над романами «Жизнь господина де Мольера», «Мастер и Маргарита», пьесами «Пушкин», «Иван Васильевич», «Мольер», оперными либретто.
Михаил Булгаков говорил, что проза и драматургия для него как правая и левая рука пианиста. Но, если о прозе автора «Мастера и Маргариты» написано довольно много, то театральная его судьба освещена еще недостаточно. Книга А. М. Смелянского рассматривает историю таких пьес, как «Дни Турбиных», «Бег», «Мольер», инсценировки «Мертвых душ» и их постановки на сцене МХАТ. Завершается книга анализом «Театрального романа», как бы подводящего итог взаимоотношениям Булгакова и Художественного театра. Книга иллюстрирована. Рассчитана на специалистов и широкий круг читателей, интересующихся театром.
Эта эпоха была на удивление щедра на таланты, научные в том числе. Как будто бы многие из них нуждались в этом глухом сопротивлении среды, чтобы высечь из человека «искру божью». Но что мы знаем о том, как дышалось, как работалось им в условиях тоталитарного режима, где самый факт творческой «отмеченности» нередко означал для ее носителя испытание на излом? Троим из них – выдающемуся психологу Л.С.Выготскому (1896-1934), погибшему на войне молодому биологу Ю.Б.Зегрже (1918-1942) и рано ушедшему московскому физику-теоретику Л.И.Гудзенко (1927-1978), как бы олицетворяющим три поколения российской советской науки, и посвящена эта книга. И хотя имя первого известно теперь во всем образованном мире, а второго не вышло за стены родного ему биофака, да и третий умер, не дождавшись подлинного признания, однако есть нечто, позволяющее выстроить эти судьбы в один ряд. И это не только их драматическая, даже трагическая подчас окраска, но и нравственная составляющая таланта, способность оставаться верным своему призванию наперекор жестокому времени. Не частая, скажем прямо, в наши дни черта, но оттого не менее интересная, чем научные, творческие результаты. И, в соединении с человеческим обаянием каждого из персонажей, все это, думается, не оставит равнодушной читательскую аудиторию и окажется созвучным не одному ее возрасту и поколению.
Очерки, которые я представляю вниманию читателей,— главное дело моей жизни. Около двадцати лет я готовился в той или иной форме к этой работе, а затем более двадцати пяти лет занимался ею непосредственно, собирая по крупицам, а иногда и третями факты и свидетельства, размышляя над минувшим, обсуждая его с друзьями и единомышленниками и полемизируя с оппонентами. Я встречался и беседовал с прошедшими сталинские тюрьмы и лагеря старыми большевиками, включая и немногих оставшихся в живых приверженцев разного рода оппозиций, а также с некоторыми чудом выжившими бывшими эсерами, меньшевиками и анархистами, с беспартийными техническими специалистами, с бывшими военными и священниками, с партийными деятелями и рядовыми рабочими, с бывшими «кулаками» и теми, кто их раскулачивал, с бывшими чекистами, с вернувшимися в СССР эмигрантами и с теми, кто стремился отправиться в эмиграцию.
Бухарин обвинил Сталина в создании чиновничьего государства и в ограблении крестьянства; при этом осудил сталинский тезис о непрерывном обострении классовой борьбы по мере продвижения СССР к социализму: «Эта странная теория возводит самый факт теперешнего обострения классовой борьбы в какой-то неизбежный закон нашего развития. По этой странной теории выходит, что чем дальше мы идем вперед в деле продвижения к социализму, тем больше трудностей набирается, тем больше обостряется классовая борьба, и у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми».
"Впервые я так отчетливо начал понимать, что у голубиной охоты на Руси была своя история, да какая древняя, какая непростая и какая красивая!.. Этим вроде бы зряшним, как считается нынче, делом занимались и люди знатные, князья да бояре, и люди простые, только из-за своего увлечения голубями и ставшие потом в народе известными... А какая любовь окружала птиц, заставлявших трепетать сердца знатоков, какие легенды о них рассказывали... да что там!.. Чего стоит, умилялся я, одна только кличка голубя, когда-то всеобщего любимца российского: Заиграй.
— Андрей Синявский, Мария Розанова. "Два некролога"
Рядовой Лютиков Переправа Посвящается Хемингуэю Три встречи Письма "И с понятной тревогой уже здесь, через тридцать лет после войны, взял я в руки «кирпич» Левы Копелева «Хранить вечно» (до этого я без всякого восторга, с трудом прочел солженицынские «Прусские ночи»). Я не одолел всего «кирпича» (хотя он этого заслуживает) и прочел только военные страницы. И должен признаться, читал взахлеб. Я не думал уже о том, можно или нельзя, передо мной проходила жизнь, та самая жизнь, от которой никуда не денешься. Страшная, как сама война. Думаю, нет в мировой литературе книги, которая так ярко и безжалостно нарисовала бы нам образ советского политработника во весь его рост, тупого, лицемерного, жестокого и жадного. На фоне этого трусливого, надутого, как индюк, солдафона-алкоголика бледнеют все жестокости дорвавшегося до бабы, сующего в свой вещмешок часы и тряпки костромского или рязанского пацана, впервые увидевшего Европу."
"Известна в подробностях — редчайший случай — история написания песни о друге. ВВ создал ее на одном дыхании (это мы еще вспомним), под впечатлением рассказа альпиниста Л.Елисеева, вспоминавшего об этом так.
— очерк "Смердячок, Попка Дурак и другие"
— "Донна Анна"
"Тут будет не лишнее еще раз подчеркнуть: нигде не было такого наглого воровства, как при экспорте оружия: вся выручка расхищалась начисто — в казну при этой торговле практически ничего не поступало (при любом гендиректоре Росвооружения!). То есть клан Чубайса потерял при увольнении генерала Котелкина не какие-то жалкие проценты за обслуживание банковских счетов — а миллиарды долларов "дохода" в год… Насчет тотального воровства в Росвооружении — это не домыслы журналистов: имеются вполне авторитетные свидетельства на этот счет.
 |
|
MSIECP 800x600, 1024x768 |
