Борис Михайлович Филиппов в библиотеке А.Белоусенко

      Автор этой книги, Борис Михайлович Филиппов — не актер, не режиссер, не художник, не скульптор. Он человек, о профессии которого многочисленные его друзья в артистическом и литературном мире ласково шутят — это наш Домовой. Почему Домовой? А вот почему. Борис Михайлович был одним из инициаторов и организаторов первого клуба художественной интеллигенции в послереволюционной Москве, клуба, который потом вырос в Центральный дом работников искусств. Он бессменно заведовал этим домом, а сейчас руководит Центральным домом литераторов. Очень симпатичный Домовой.
      Вот уже четыре десятилетия жизнь Б. Филиппова неразрывно связана и даже переплетена с жизнью виднейших актеров, режиссеров, художников, литераторов, скульпторов. И так как он человек умный, тактичный и очень внимательный к окружающим, трудно представить себе на его месте другого, у которого в мире искусств было бы столько друзей и доброжелателей.
      В этой книге Б. Филиппов как бы подводит итог своего долгого общения с пестрым и интересным миром. Это не мемуары, где автор водит читателя по тропинкам своей жизни. Это не эссе, где декларируются взгляды автора. Скорее всего это дружеские заметки, где добрый и наблюдательный человек постарался зафиксировать и сохранить для потомства не только величие открытий и дел, но живые, человеческие черты и черточки замечательных людей, с которыми сводила его судьба.
      Он наблюдает их, запоминает, записывает их разговоры, их шутки, их мысли и мнения, услышанные в дружеском кругу, и отбирает в эту книгу только то, что общественно важно и не стало общеизвестным, то, что помогает читателям как бы дополнить портрет этих людей живыми штрихами.
      Какие фигуры воскресают в этой книге! Анатолий Луначарский... Владимир Маяковский... Иван Москвин... Константин Станиславский... Максим Горький... Всеволод Мейерхольд... Василий Качалов... Воскресают не на сцене, не на экране, не на эстраде. Они предстают без грима, в собственной одежде, в дружеском кругу, подсмотренные точным взглядом Домового.
      Такая книжка не нуждается в пространных рекомендациях. Ей не нужна реклама. Думаю, что, с увлечением прочтя ее, вы скажете спасибо автору и за то, что он сохранил для вас и всего народа бесценные черты деятелей советской литературы и советского искусства.
      Б. ПОЛЕВОЙ (из предисловия к книге).

Воспоминания "Актёры без грима" (формат RAR-DjVU 6708 kb) — прислал Давид Титиевский

Оглавление:

ВСТРЕЧИ

Пименовский подвал 7
Первые шаги 11
Маяковский среди актёров 27
Поиски путей 32
«Буревестник» 41
Три встречи 46
Актёров нужно любить 64
Величие и простота 74
Душа клуба 80
«Дедушка Миша» 98
Труд актёра 112
Конец Камерного театра 125
Лесное 138
Наш современник 145
История одной новеллы 161
Две судьбы 170
Актёры-странники 181
Мудрый Соломон 192
Не счесть алмазов... 204

АКТЁРЫ НА ФРОНТЕ

Фронтовой дневник 1941 года 219
Западный фронт 222
На Южном фронте 246
Бригада №13 268
1941—2000 280

Фрагменты из книги:

      Много лет спустя на одном авторитетном собрании Николай Павлович Охлопков, со свойственным ему ораторским темпераментом, говоря о ЦДРИ и Доме актера, сетовал, что они не собирают в своих стенах, за дружеской чашкой чая, московскую режиссуру: «Так хотелось бы встречаться, общаться, обмениваться творческим опытом в кругу своих коллег!»
      Устыдившись законных упреков Николая Павловича, я отправил ему на следующий день письмо с просьбой принять участие в такой встрече, назначив удобное для него число. Я полностью гарантировал ему чай и даже с печеньем!
      Ответа на посланье не последовало, но через несколько дней Охлопков зашел по какому-то делу в ЦДРИ, и тут я продолжил затеянный им же разговор.
      — Ну что ты, милый,— отвечал Николай Павлович уже в иной тональности, чем на собрании.— Да что я, младенец, что ли? Зачем мне все это нужно? — Он засмеялся и продолжал уже шутя: — Я буду выкладывать перед Завадским, что у меня в портфеле театра, а Юрий Александрович будет переманивать моих драматургов? Ни в коем случае!

* * *

      К встрече с ударниками московских фабрик и заводов в 1931 году Москвин вместе с Климовым создали при клубе шуточный хор народных и заслуженных артистов республики. В те годы все актеры, имевшие эти почетные звания, могли спокойно разместиться на нашей миниатюрной клубной эстраде.
      Хор исполнял старинные солдатские песни — «Соловей, соловей, пташечка, канареечка жалобно поет» и другие. Дирижировал сам Москвин. За роялем сидел создатель ансамбля песни и пляски Советской Армии А. В. Александров. Главным запевалой был Климов, сопровождавший пение пронзительным свистом. Климов проделывал это виртуозно, закладывая два пальца в рот. В составе хора мирно сосуществовали артисты оперы и драмы. Единственным объединяющим их признаком была, как уже сказано, «заслуженность».
      Необычно было видеть в числе рядовых хористов знаменитых артистов Л. В. Собинова, братьев Роберта и Рафаила Адельгейм, С. М. Михоэлса, П. М. Садовского, Л. М. Леонидова, В. И. Качалова, А. Г. Крамова, В. Р. Петрова, И. Н. Берсенева. Каждый из них работал в хоре не за страх, а за совесть, выполняя свою миссию с необычайной серьезностью, создавая в то же время яркие индивидуальные комические образы.
      Во время исполнения Москвин неожиданно останавливал хор взмахом дирижерской палочки, тыкал в сторону Собинова и строго его корил:
      — Фальшивишь, братец, ой как фальшивишь! И где у тебя только слух? Как твоё фамилиё, братец?
      — Собинов!
      — Ну, для Собинова — ничего особенного!
      И хор продолжал залихватски петь свою «пташечку».

Эх, раз, эх, два,—
Горе не беда,
Канареечка жалобно поёть!

* * *

      …Близость моря и южный воздух всегда будят фантазию и порождают избыток энергии. В поисках развлечений отдыхающие «Нюры» решили отпраздновать оригинальный «юбилей» десятилетнего пребывания Козловского в Мисхоре.
      Ранним утром вдохновленная этой идеей группа художников соорудила на территории дома отдыха «памятник юбиляру». По удивительному стечению обстоятельств бригаду «ваятелей» возглавлял молодой художник по фамилии Баранов. Вполне уместна поэтому оказалась надпись на пьедестале скульптурного «монумента»: «Козловскому — от Баранова».
      В фонд сооружения «памятника» были пущены деревянные жерди, прутья, мочалки, подушки, простыни, одеяла и даже кое-какая кухонная утварь. Выросший среди южной растительности, на фоне Ай-Петри, «монумент», напоминающий привидение, имел разительное сходство с Аполлоном, но в то же время был дьявольски похож на Козловского. Вместо лиры в руках он держал римскую цифру X. С художниками соревновались актеры... Талантливый артист Драматического театра имени МГСПС А. Г. Крамов подготовил комический хор оборванцев и забулдыг — по типу известного в прошлом хора братьев Зайцевых.
      Но гвоздем программы все считали молодого актера детского театра Ильюшу Терьяки, о котором пронесся слух как о серьезном сопернике Козловского, обладающем феноменальным лирическим тенором. Кое-кто даже злорадствовал по этому поводу: «Мы ему еще «вмажем»! Нетрудно было догадаться, кому были адресованы эти недвусмысленные «угрозы».
      Вечером «Нюра» напоминала осажденную крепость. О «юбилее» пронюхали соседние дома отдыха. Оборона была сломлена, и у открытой веранды, заменявшей сцену, сгрудилось несколько сот зрителей. Чествование «юбиляра» носило весьма непринужденный характер. Читались веселые «адреса». Комический хор исполнил приветственную кантату и песенку:

Жил-был у «Нюрочки»
Серенький козлик.
Вот как, фить как,
Он же — Козловский!

      Но все ждали Терьяки... Когда миловидный юноша появился вместе с аккомпаниатором, ему уже авансом были выданы громовые аплодисменты. Козловский сидел с недовольным видом, а после появления Терьяки демонстративно удалился, вызвав ядовитые реплики в свой адрес.
      И вот Терьяки запел. Южное небо мерцало алмазными звездами, слушая арию индийского гостя из оперы «Садко». Земные слушатели были поражены великолепным мастерством юного исполнителя, его поразительным умением копировать не только пение Козловского, но даже и тембр его голоса. Впрочем, это пение даже нельзя было назвать копией. Мы присутствовали при рождении нового Козловского. Чудо свершилось второй раз!
      Конец арии аудитория встретила бурной овацией, заглушившей шум морского прибоя.
      В этот момент из-за ширмы, стоявшей в глубине веранды, появился Иван Семенович, мило раскланиваясь с публикой. Только тогда слушатели поняли, что их «обскакали на вороных». Оказывается, пел Козловский, а Терьяки с синхронной точностью открывал рот и жестикулировал.

Страничка создана 9 октября 2007.