Говорят, что, создав своего героя, автор поневоле повторяет выдуманную им судьбу. Так ли это или нет, но однажды будто кто-то подтолкнул меня: я сделал шаг, за которым стояла эта судьба. До сих пор не знаю, что спасло меня тогда. Но я знаю тех — и их много, близких моих друзей, и друзей мне мало знакомых, — кто спасали роман от почти неминуемой гибели.
  Им я обязан, что роман выходит в свет. Всем им, чьи имена не следует сегодня называть, — моим друзьям в России и за её пределами я посвящаю его.
  Феликс Розинер, январь 1981 г.

  Книга содержит рассказ о жизни замечательного литовского художника М. К. Чюрлёниса и глубокое исследование его многогранного творчества. Автор, известный писатель и учёный, размышляет о природе и образной системе во многом ещё загадочного искусства Чюрлёниса, анализируя главным образом его живопись.
  (Аннотация издательства)

  В центре данного исторического повествования, охватывающего период с начала XVI века до наших дней, — персонажи британского королевского двора, их личная жизнь с многочисленными интимными подробностями, быт, государственная деятельность, придворные нравы. В судьбах героев много драматичного. Погибли на плахе за неверность две жены Генриха VIII. Елизавета I предпочла безбрачие ради возвеличивания своей державы. Георга III характеризовала страсть власти, а его сына Георга IV — власть страсти. Эдуард VIII пожертвовал престолом ради любимой женищны. Шумный резонанс получили скандалы в семействе Елизаветы II.
  Автор использовал материалы королевских архивов. Книга написана в живой, беллетристической форме и представляет интерес для широких кругов читателей.
  (Аннотация издательства)

  Имя Гоголя стоит в истории русской литературы вслед за именем Пушкина. Гоголь — продолжение Пушкина и начало новой эпохи в художественном сознании России XIX века. Автор этой книги рассматривает Гоголя не только как писателя, но и как мыслителя, в судьбе которого так или иначе отразилась судьба литературы и общественной мысли того времени. Автор использует малоизвестные материалы о Гоголе, опирается на документы, черновики и рукописи писателя, а также на неизданную переписку его современников.
  (Аннотация издательства)

— Роман "Странствие «Судьбы»" (1986, пер. с англ. Ю. Здоровова) (pdf 19,8 mb)

  Книга видного современного английского писателя посвящена Уолтеру Рэли, одной из самых колоритных фигур английского Возрождения. Мореплаватель, организатор заморских экспедиций, поэт, драматург, историк, один из руководителей разгрома испанской Непобедимой армады — всё это причудливо соединялось в одном человеке мятежного духа и недюжинного таланта.
  (Аннотация издательства)

  Книга представляет собой исторический роман, отображающий значительную эпоху истории Грузии — рубеж XII-XIII столетий, когда древняя Грузия (Иверия) достигла наивысшего расцвета своей государственной, хозяйственной и культурной жизни. А. И. Воинова показала социально-политический строй, взаимоотношения отдельных княжеств, оппозицию феодальной верхушки, которая не могла примириться с усилением царской власти и объединением Грузии, так как всячески стремилась через патриарха Микеля добиться неограниченной власти. Роман передаёт атмосферу этой борьбы, развернувшейся между царицей и владетельными князьями.
  (Аннотация издательства)

— Книга "Вожди и советники: О Хрущёве, Андропове и не только о них..." (1990) (pdf 10,8 mb)

  Новая книга известного учёного, публициста, народного депутата СССР Ф. М. Бурлацкого не совсем обычна. Это и суждения, и мемуары человека, на протяжении многих лет участвовавшего в политической жизни страны, когда протекала деятельность Н. С. Хрущёва, Ю. В. Андропова, других руководителей партии и государства, а также их советников. Высказывая собственное мнение о серьёзных практических акциях, об осуществленных нереализованных идеях 60-х годов, автор приоткрывает секрет «коридоров власти», где ему самому довелось бывать.
  Книга адресована широкому читателю.
  (Аннотация издательства)

  В предлагаемой книге в жанре новеллы отражено всё самое важное в современной археологии, рассказаны драматические истории развития нашей цивилизации. Автор воскрешает картины прошлого, древнего, многим из нас неведомого мира.
  (Аннотация издательства)

  Книга Зенона Косидовского не только об археологических исследованиях как таковых, но и об истории человечества, открытой археологами. Вместе с историей раскопок рассказана история тех стран, где эти раскопки велись. И в этом преимущество сочинения Зенона Косидовского по сравнению с другими написанными на эту же тему. Книга написана увлекательно, хорошим литературным языком.
  Предназначена для широкого круга читателей.
  (Аннотация издательства)

  Действие романа происходит в 1954 году. Молодой офицер, успевший немало прослужить к тому времени, хочет вырваться из казармы — куда, он ещё сам толком не знает. В романе nередано предощущение «оттепели», люди, образно говоря, падают, поднимаются, nотом снова падают и снова nоднимаются, даже заставляют себя распрямиться. «Демобилизация» — это произведение о духовной мобилизации человека. Роман полон характерных примет быта и времени. В 1976 году «Демобилизация» была издана на Западе.
  (Аннотация издательства)

  Солженицын не раз высказывал недовольство тем, что его публицистика вызывает больше откликов в прессе, чем его художественное творчество. Он считает свои статьи, интервью и речи вынужденным и второстепенным для себя делом. В интервью, взятом у него Бернардом Левиным в конце 1983 г. ("Стрелец" №1 за 1984 год, стр. 43), он говорит: "Видите, публицистика вообще... я ею занимаюсь поневоле. Если бы я имел возможность обращаться к соотечественникам по радио — я бы читал свои книги, ибо в моей публицистике и в моих интервью я не могу выразить и одной сотой части того, что есть в моих книгах".
  Нередко писатель видит свое творчество иначе, чем его читатели и критики. Так, на мой взгляд, Солженицын недооценивает значение своей публицистики и её достоинства.
  В публицистических жанрах, многообразие которых весьма велико, взгляды писателя выражаются в прямой внеобразной форме, декларативно и порождают такой же декларативный отклик...
  (Из предисловия автора)

  Собранные в этой книге статьи были опубликованы в 1979-1982 гг. в русских журналах и газетах Израиля, Европы и США. Поскольку у каждого из этих изданий имеется своя, более или менее постоянная аудитория, есть надежда, что каждый читатель найдёт для себя в этом сборнике что-то новое. Кроме того, при подготовке статей к печати в иные из них были внесены поправки, сокращения и дополнения (никто из нас не стоит на месте в своих воззрениях).
  В статьях сборника изложены преимущественно читательские впечатления автора, возникавшие по ходу чтения свободной русской публицистики наших дней. Исключение составляют статьи о книге X. Смита ”Русские” и о современной советологии. Автор не претендует на исчерпывающий характер последней статьи. Это всего лишь отклик на некоторые доступные автору факты израильского и западного восприятия советского феномена. Естественно, что, стремясь быть по возможности объективным, автор не ушёл в своих реакциях от самого себя...
  (Из предисловия автора)

  «Эта книга отнюдь не роман-биография», — снова повторяю я те слова, какими начинается моя «Жизнь Ван-Гога».
  Я узнал о Сезанне всё, что только известно о нём ныне; я собрал и сличил все имеющиеся о нём материалы; я посетил места, где он жил, пытливо вглядывался в природу и вещи. Короче говоря, я не привёл здесь ни одного факта, достоверность которого не мог бы доказать.
  Сезанн не легко поддаётся изучению. Он был человеком довольно скрытным. Люди, знавшие художника, оставили нам ряд его портретов, но все они противоречат друг другу. Однако это ещё не самая большая трудность, с какой сталкивается на каждом шагу биограф Сезанна. В противоречиях я силился разобраться. Я пытался за всем поверхностным и случайным проследить глубокую преемственность явлений одной жизни. Удалось ли это мне? Хочу верить. Задача, которая подчас казалась неразрешимой, была в то же время задачей увлекательной.
  Считаю своим долгом отметить, что я бесконечно многим обязан господину Джону Ревалду, чьи учёные труды дают богатый, тщательно выверенный материал для изучения не только творчества Сезанна, но и всей истории импрессионизма в целом.
  Весьма полезными оказались для меня также исследования гг. Лионелло Вентури, Джерстла Мэкка, Бернара Дориваля, Жана де Бекона и др. Не могу не выразить глубокой признательности и госпоже Эмиль Бернар, открывшей мне доступ к своим семейным архивам и предоставившей в моё распоряжение много очень ценных неопубликованных документов, а также и в адрес госпожи Е. Блонде-Флери и гг. Р. Авезу, Мишеля-Анжа Бернара, Жюля Жоэ, Губера Жюэна, Эмиля Ламбара, Анри де Мадейана, Виктора Николла, Люсьена Ноэля, которые помогли мне уточнить некоторые частности, снабдив меня материалами или указав источники весьма необходимых сведений.
  Анри Перрюшо

  «Жили-были» — книга, которую известный писатель В. Шкловский писал всю свою долгую литературную жизнь. Но это не просто и не только воспоминания. Кроме памяти мемуариста в книге присутствует живой ум современника, умеющего слушать поступь времени и схватывать его перемены.
  В книге есть вещи, написанные в двадцатые годы («ZOO или Письма не о любви»), перед войной (воспоминания о Маяковском), в самое последнее время («Жили-были» и другие мемуарные записи, которые печатались в шестидесятые годы в журнале «Знамя»).
  В. Шкловский рассказывает о людях, с которыми встречался, о среде, в которой был,— чаще всего это люди и среда искусства. Встреч было много, люди изображаются самые разные — от забытых и полузабытых до тех, чьи имена глубоко вошли в историю нашей культуры (Горький, Циолковский, Эйзенштейн, Вс. Иванов, Бабель и другие).
  Их портреты складываются в картину, в которой есть множество живых подробностей, позволяющих ощутить дух времени и увидеть, в какой сложной борьбе росла молодая советская литература.
  (Аннотация издательства)

  Книга В. Б. Шкловского (1893-1984) «Розанов» публикуется по первому отдельному изданию (Пг.: Опояз, 1921). В книге исправлено устаревшее написание отдельных слов: цитаты выделены пробелами. Цитаты из Розанова и других авторов зачастую приведены у Шкловского с некоторыми искажениями; мы сочли нужным не исправлять их, так как подобные правки лишь затемняют мысль автора. Комментарии А. Ю. Галушкина (1960-2014) взяты из книги: В. Шкловский. Гамбургский счёт: Статьи — воспоминания — эссе (1914-1933). М., 1990. На фронтисписе — портрет В. Шкловского работы Ю. П. Анненкова (1889-1974).
  (Аннотация издательства)

  Сборник избранного «Не ножик не Серёжи не Довлатова» включает в себя необыкновенно точные и глубокие описания как трагедии эмиграции советской литературы, так и фигур и судеб самих писателей в широком диапазоне от сарказма до романтизма. Первое появление романа в печати вызвало памятный литературный скандал, отголоски которого не утихли и сегодня.
  (Аннотация издательства)

  Умберто Эко (род. в 1932) — один из крупнейших писателей современной Италии. Знаменитый учёный-медиевист, семиотик, специалист по массовой культуре, профессор Эко известен российскому читателю прежде всего как автор романа «Имя розы» (1980).
  «Маятник Фуко» — второй крупный роман писателя; изданный в 1988 году, он был переведён на многие языки и сразу же стал одним из центров притяжения мировой читательской аудитории. Блестящий пародийный анализ историко-культурной сумятицы современного интеллигентского сознания, предупреждение об опасности умственной неаккуратности, порождающей чудовищ, от которых лишь шаг к фашистоидному «сперва — сознанию, а затем — и действию» делают книгу не только интеллектуально занимательной, но и безусловно актуальной. На русском языке в полном объёме «Маятник Фуко» издаётся впервые.
  (Аннотация издательства)

  Лев Троцкий погиб более полувека назад от руки сталинского агента. Но что же такого было в этом "герое революции", оракуле и пророке "мирового пожара", что делало его, давно бежавшего из СССР, по-прежнему опасным для Сталина? Почему соперничество двух вождей большевизма приняло столь трагический оттенок и имело столь страшные последствия для всей страны? Что привело Троцкого в ряды революционеров? Какова судьба его семьи? Что стояло за странной историей Брестского мира? В чём вообще заключается "парадокс Троцкого"? Вот лишь немногие из вопросов, на которые отвечает эта книга, основанная на подлинных документах, значительная часть которых до недавнего времени хранилась в засекреченных архивах НКВД-КГБ...
  (Аннотация издательства)

  Грузинский писатель Л. Готуа является автором многих пьес, новелл, современных и исторических романов.
  «Огненный пояс» выходит на русском языке впервые. Роман является отдельной книгой из серин исторических романов («Удел героев», «Безвременье»). Он касается решающих событий в жизни Грузии XVI века. Герои романа действуют как в Грузин, так и в России, Персии и Турции.
  (Аннотация издательства)

— Книга "Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского" (2010) (pdf 790 k)

  Книга Якова Гордина объединяет воспоминания и эссе об Иосифе Бродском, написанные за последние двадцать лет. Первый вариант воспоминаний, посвящённый аресту, суду и ссылке, опубликованный при жизни поэта и с его согласия в 1989 году, был им одобрен.
  Предлагаемый читателю вариант охватывает период с 1957 года – момента знакомства автора с Бродским – и до середины 1990-х годов. Эссе посвящены как анализу жизненных установок поэта, так и расшифровке многослойного смысла его стихов и пьес, его взаимоотношений с фундаментальными человеческими представлениями о мире, в частности его настойчивым попыткам построить поэтическую утопию, противостоящую трагедии смерти.
  (Аннотация издательства)

  Избранное Розанова. Сам Розанов смеялся: разве может быть полное собрание его сочинений. Но едва ли может быть осуществлено и научное — комментированное, с громоздким научным аппаратом — собрание его сочинений. Всякий педантизм — хотя бы с лучшими намерениями — совсем неприложим к книгам Розанова, таким и по форме своей своенравным и свободным.
  Этот том — том его характернейших, поздних, чисто-розановских книг. Они публикуются нами полностью, кроме «Мимолётного», дошедшего до нас только в извлечениях.
  (Из послесловия редактора)

  Книга посвящена изучению истоков негативного отношения к человеческой сексуальности в христианском мире.
  Возникновение традиции аскетизма и безбрачия, поощрения девственности и противодействия законам природы — вот круг вопросов, которые затрагиваются в этой книге.
  Исследование построено на противопоставлении друг другу Ветхого и Нового Заветов, как двух диаметрально противоположных традиций: радости и упоения земной жизнью аскетизму и отрицанию земного бытия ради жизни вечной.
  (Аннотация издательства)

3. Сборник "Василий Васильевич Розанов" (2012, под ред. А. Н. Николюкина) (pdf 8,9 mb)

  В книге представлены статьи современных российских философов, писателей, литературоведов о творчестве и миросозерцании русского философа и писателя Василия Васильевича Розанова (1856-1919).
  Труды розановедов собраны за последние 25 лет. После смерти Розанова его наследие у нас не издавалось и находилось под запретом как «реакционное».
  Книга адресована широкому кругу читателей — специалистам в области истории отечественной философской мысли, а также всем тем, кто интересуется проблемами российской истории и культуры.
  (Аннотация издательства)

  Перекликаясь самим названием с герценовской мемуарной хроникой «Былое и думы», книга Нины Воронель переносит нас в то же время, в те же обстоятельства и окружение, знакомит ближе, порой с неожиданной стороны, с самыми яркими личностями Прекрасной эпохи через призму женского восприятия – как самого автора, так и её героинь. Петра, докторантка американского университета, пишет книгу о самой блистательной женщине Европы XIX века. И выясняет, что это – Лу Андреас фон Саломе, в чьи сети попались многие выдающиеся мужчины тех лет – Ницше, Вагнер, Пауль Рее... Другая неординарная дама эпохи – Мальвида фон Мейзенбуг, сыгравшая немалую роль в жизни Герцена, Огарёва, Роллана, многих и... тех же Вагнера и Ницше. Вот так и заплелись «европейские кружева»...
  (Аннотация издательства)

  Нина Воронель — известный романист, драматург, переводчик, поэт. Но главное в её творчестве — проза, она автор более десяти прозаических произведений. Издательство «Фолио» представляет новый роман Нины Воронель «По эту сторону зла» — продолжение книги «Былое и дамы». В центре повествования судьба различных по характеру и моральным принципам женщин — блистательной Лу фон Саломе и Элизабет Ницше, которые были связаны с известными людьми своего времени: Фрейдом, Рильке, Муссолини, Гитлером и графом Гарри Кесслером — дипломатом, покровителем и другом знаменитых художников, а благодаря своим дневникам — ещё и летописцем Прекрасной эпохи, закончившейся Первой мировой войной и нашествием коричневой чумы. Её герои унесли с собой тайны, которые предлагает разгадать роман Нины Воронель.
  (Аннотация издательства)

  Александр Воронель — профессор физики Тель-Авивского университета и главный редактор русскоязычного журнала «22», один из лидеров еврейского движения в Москве 70-х, в рассказе о своей жизни касается тайн Вселенной и тайн политики, мировых трагедий и комических ситуаций. Не всякий был знаком одновременно с Андреем Сахаровым, Эдвардом Теллером и Львом Ландау. Не всякий близко общался с Андреем Синявским, Юлием Даниэлем и Александром Солженицыным. Не всякий оказался знаком изнутри одновременно с закулисной жизнью академического мира физиков и буднями так называемого «сионистского заговора» в России и Израиле.
  (Аннотация издательства)

  Книга известного литератора-документалиста Марка Поповского "МЫ — ТАМ И ЗДЕСЬ" (Разговоры с российскими эмигрантами в Америке) посвящена нам с вами, то есть тем, кто в разное время, по разным причинам, покинули страну своего рождения и обрели в Америке "вторую родину”. За двадцать с лишним лет пребывания в США автор опросил более двухсот своих земляков, допытываясь с какими проблемами они здесь столкнулись. Эти откровенные беседы были сначала собраны в трёхтомник "НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ ПЛАНЕТЫ" (изд. "Побережье", 1993-1997). Сборник "МЫ — ТАМ И ЗДЕСЬ" продолжает исследование самых глубинных деталей эмигрантской жизни. Автор старается выяснить — что здесь порадовало и что разочаровало собеседника, удалась ли его карьера и, если нет, то почему; как выглядит в эмиграции семья, любовь, интимные отношения. В большинстве очерков автор сохраняет имена своих собеседников, но порой сфера жизни героя оказывается слишком личной и тогда имена заменяются псевдонимами. Но не часто. Ценность книги не только в огромных, собранных Поповским подлинных материалах, но и в той спокойной объективности, с которой повествуется о радостях и печалях нашего бытия.
  (Издатель Игорь Михалевич-Каплан)

  Книга, которую Вы держите в руках, — уникальна по своей судьбе. События советского периода России описывали многие: министры царские и министры Временного правительства, русские белые эмигранты и беглые советские чиновники, диссиденты и бывшие кагебешники. Но мир ни разу не слышал голоса главной жертвы режима — российского крестьянина. Что думал, знал, понимал мужик в пору Гражданской войны, в те времена, когда ему дали землю и в ту пору, когда эту землю у него отняли; о чем размышлял он в годы коллективизации, раскулачивания, индустриализации. До сих пор мы не имели свидетельств о крестьянах, которые отказывались служить в Красной армии, о том, что у себя в деревнях они создавали подчас собственные, негосударственные школы. Мы мало знали до сих пор и о том, как вели себя деревенские жители в тюрьмах и лагерях. Теперь такое свидетельство получено. Писатель и публицист Марк Поповский разыскал и вывез на Запад архив крестьян-толстовцев, последователей философского учения Л. Н. Толстого. Архив состоит более чем из 3000 листов писем, дневников, автобиографических и биографических рукописей, воспоминаний и судебных документов, охватывающих период с 1918 по 1977 год. На основе этого архива писатель создал книгу «РУССКИЕ МУЖИКИ РАССКАЗЫВАЮТ». Перед нами документальное подтверждение того, что крестьяне Советского Союза не только голодали, тяжело работали, выполняли хлебо- и мясопоставки и голосовали за советскую власть в своих клубах и домах культуры, но также молились, спорили с властями, боролись за свободу, учили своих детей порядочности и серьезно размышляли о сущности того, что происходит в стране.
  (Аннотация издательства)

  Значительное место в творчестве известного английского писателя Ричарда Олдингтона занимают биографии знаменитых людей.
  В небольшой по объёму книге, посвящённой Стивенсону, Олдингтон как бы создаёт две биографии автора «Острова сокровищ» — биографию жизни и биографию творчества, убеждая читателя в том, что одно неотделимо от другого.
  (Аннотация издательства)

  Под одним переплётом соединены две книги воспоминаний. О сложной писательской судьбе и светлой человеческой личности Василия Гроссмана рассказывают знавшие его не одно десятилетие близкий его друг, поэт и переводчик Семён Липкин и редактор «Нового мира» А. С. Берзер. Её воспоминания дополнены публикацией ценных документов эпохи, стенограмм обсуждения романа Гроссмана.
  Богатство подлинных свидетельств эпохи, взволнованная человечная интонация мемуаров привлекут внимание самых широких кругов читателей.
  (Аннотация издательства)

  В книгу известного поэта и прозаика Семёна Липкина вошли повесть «Записки жильца», основанная на автобиографическом материале, и воспоминания о современниках — Ахматовой, Мандельштаме, Твардовском, Шенгели, Лиснянской и др.
  (Аннотация издательства)

  "В кратком, но ёмком "Вместо предисловия" к "Поэме без героя" Ахматова говорит, что появлению Поэмы "предшествовало несколько мелких и незначительных фактов", которые она не решилась бы назвать событиями. Я всё же сомневаюсь в незначительности этих фактов. И дерзаю думать, что возвращение в Москву в июне 1939 года "Собеседницы и Наследницы" стало в 1940 году событием для Ахматовой.
  Почему я называю именно 1940-й, а не 1939-й? До конца августа 1939 года Ахматовой было не до того, она стояла в той очереди к тому окошку, где "И ненужным привеском болтался // Возле тюрем своих Ленинград". В середине августа этого, 1939-го, сына Ахматовой Льва Гумилёва отправили в концлагерь. Всё "определилось" — кончилась надежда, от которой можно сойти с ума, и наступило отчаянье, то самое отчаянье, которое даёт, как ни странно, душе Поэта некое равновесие. И, пребывая в отчаяньи, Ахматова постепенно начинает заниматься своими другими детьми — стихами. Вот в это-то время, по-видимому, и набредает Ахматова на чудо-музыку Цветаевой. И сама Цветаева уже не может не стать для Ахматовой событием. Отсюда и тайная полемика с ней, предварённая знанием и внимательным перечитыванием её произведений. И появляется "Вестник" — "Ты в Россию пришла ниоткуда"...
  (Фрагмент)

  В однотомник избранных произведений В. В. Вересаева (1867-1945) вошли повести «Без дороги», «На повороте», «К жизни», по словам автора, «отражающие душевную жизнь «хорошей» русской интеллигенции» на рубеже XIX-XX веков, и рассказы.
  (Аннотация издательства)

  Современному читателю неизвестны романы В. Вересаева «В тупике» (1923) и «Сёстры» (1933). В начале 30-х годов они были изъяты с полок библиотек и книжных магазинов и с тех пор не переиздавались. В этих романах нашли отражение события нашей недавней истории: гражданская война и сложный период конца 20-х — начала 30-х годов.
  В послесловие вошли не публиковавшиеся ранее материалы из архива писателя.
  (Аннотация издательства)

  Четверть века известный русский писатель В. В. Вересаев (1867-1945) посвятил углубленному изучению жизни и творчества А. С. Пушкина. Кроме известных широкому кругу читателей и не раз переизданных в последние годы книг "Пушкин в жизни" и "Спутники Пушкина" перу писателя принадлежат популярный очерк жизни и творчества поэта, несколько десятков статей и рассказов, являющихся оригинальной и неотъемлемой частью вересаевской "пушкинианы", без которой не может быть до конца понят и оценён знаменитый "Пушкин в жизни".
  Почти все включённые в сборник произведения не публиковались с 20-40-х годов. За прошедшие десятилетия они не утратили своей ценности, полны нетрадиционных, порой парадоксальных, но всегда глубоких размышлений о жизни поэта и неожиданных трактовок его творчества. И если "Пушкин в жизни" — это монтаж фактов и документов, то публикуемые здесь работы дают возможность непосредственно познакомиться с мыслями Вересаева о корифее русской словесности.
  (Аннотация издательства)

  Мне пришлось работать десять лет в наиболее «знаменитом» из всех советских учреждений, ВЧК — ОГПУ. С 1920 года, вплоть до 1930 года, я работал в центре ОГПУ в Москве и на периферии, в отделах по борьбе с врагами СССР внутри страны и последние шесть лет в Иностранном Отделе по работе заграницей. За этот период мне много приходилось слышать и читать о нашей работе в иностранной прессе и в докладах иностранных представительств, попадавших в распоряжение ГПУ. Но нигде я не нашёл хотя бы приблизительной картины той организации, какая существует в ОГПУ, ни того, что там делается, ни характеристики руководителей этого учреждения, ни достоверных сведений о сотрудниках.
  Сколько раз в Москве, в нашем отделе, на четвёртом этаже Лубянки, читая эмигрантские газеты и листовки, мы искренно удивлялись наивности автора и смеялись над доверчивостью читательской массы, для которой предназначались эти статьи.
  Сколько раз, читая перехваченные ОГПУ доклады иностранных послов и консулов своим правительствам, мы удивлялись, что они так плохо осведомлены о нашей работе. Вот поэтому, я ставлю задачей своей книги дать подробное описание организации ОГПУ, характеристику его функций, руководящих лиц, сотрудников, насчитывающихся десятками тысяч, и, по возможности, методов работы. Говорю — по возможности, так как методы меняются по обстоятельствам времени и места.
  (Введение)

  В середине прошлого года я открыто порвал с ГПУ, где я работал в течение 10-ти лет беспрерывно. Не будучи уверен, что я останусь в живых после того, как о моём намерении станет известно руководителям ГПУ, я составил записки о деятельности ГПУ во всех странах мира, которые могли быть опубликованы даже после моей смерти. В то время моей основной задачей являлось разрушить, дезорганизовать весь, налаженный десятилетием, секретный аппарат ГПУ заграницей. Для этого нужно было разоблачить весь людской состав секретных агентур, что я и сделал в своих записках, указав почти всех агентов ГПУ, во всех странах Востока и Запада, которые мне были известны.
  Мои «записки» достигли поставленной цели. Часть агентуры ГПУ была арестована правительствами стран, где они вели свою шпионскую деятельность. С другой же частью ГПУ прервало связи, исходя из принципа разведки: «разоблачённый агент теряет всякую ценность». В аппарате иностранного Отдела в Москве, вождям ГПУ также пришлось произвести массовые пертрубации. Разоблачённые резиденты ГПУ уже не могли быть использованы для заграничной работы. Их нужно было заменить новыми кадрами. Эта же мера диктовалась тем, что многие резиденты были моими личными друзьями, и вожди ГПУ боялись, что вырвавшись заграницу, они могут примкнуть ко мне и дополнить мои разоблачения...
  (Из предисловия)

  Автор книги Г. Агабеков — крупный разведчик-чекист, ушедший в 1930 году на Запад и убитый за это в 1937 году агентами НКВД.
  Его мемуары — это уникальное свидетельство непосредственного участника многих операций советской разведки. Огромный интерес представляют и выразительные характеристики таких деятелей ВЧК-ОГПУ-НКВД как В. Р. Менжинский, Г. Г. Ягода, М. А. Трилиссер, Я. X. Петерс и другие.
  (Аннотация издательства)

  Легче и проще говорить о победах. Описывать блеск торжественного салюта в честь выигранных сражений, разумеется, приятнее, чем горькую скорбь поражений. Рассказать о последнем дне войны — задача более благодарная, чем о её первом дне. Война, эта величайшая трагедия, имела не только блистательный конец, но и тяжёлое начало. Историк, взявшийся за исследование войны, обязан помнить не только о том, чем она окончилась, но и о том, как она началась. Эти события неразрывно связаны между собой, они не могут быть разделены. О причинах, приведших к поражениям начального периода войны, нельзя говорить скороговоркой, ибо такой подход не только наносит ущерб исторической правде, не только принижает героизм советских воинов, проявленный ими в начальный период войны, и величие нашей победы в войне, начатой в исключительно неблагоприятных условиях, но и объективно наносит ущерб интересам нашего государства, наталкивая на неверные выводы из тех уроков, которые были преподаны нам историей.
  Эта книга посвящена событиям кануна Великой Отечественной войны. При подготовке рукописи автор пользовался не только опубликованными в нашей стране и за рубежом материалами, но и ценными сведениями, почерпнутыми им из бесед с непосредственными участниками событий.
  (От автора)

— Софи Шово. Книга "Леонардо да Винчи" (2012, ЖЗЛ, пер. с фр. В. Д. Балакина; предисл. А. Б. Махова) (pdf 5 mb)

  Один из величайших гениев в истории человечества, Леонардо да Винчи (1452-1519) во многом остаётся человеком-загадкой. Он не был в полном смысле слова ни профессиональным художником, ни профессиональным учёным, но создал шедевры, равных которым история не знает до сих пор. Само его имя стало символом гармонии и красоты, совершенства и безграничности человеческого разума. Однако мифов и «белых пятен» в его биографии куда больше, нежели установленных фактов. Свой, во многом неожиданный взгляд на жизнь и творчество самого знаменитого представителя эпохи Возрождения предлагает французская писательница Софи Шово.
  (Аннотация издательства)

  В ноябре в городе не осталось собак, кошек и крыс — их съели... Цена кошки в ноябре была пятьсот рублей, и уже нигде нельзя было купить (мы не пробовали). В нашем институте в самом начале голода съели всех подопытных животных. Сперва кроликов, потом — собак и белых крыс. Это голод оттянуло очень ненадолго. И имеющие отношение к лабораториям тоже стали умирать. Во всех институтах умирали одинаково и похоже в начале и середине голода: так, часто приходил профессор на лекцию, сидел на кафедре в пальто и шапке, и рукавицах, начинал говорить, да так и умирал; и студенты — слушают и тоже умирают; их уж совсем мало приходило. И умирали скорее те, что продолжали заниматься — интеллектуальная работа отнимала последние силы. (Была хуже рубки дров, как говорили в Ленинграде.) Профессора и преподаватели из своих последних сил старались сохранить привычное расписание дня, но только в этом расписании не хватало нескольких пунктов: еды, тепла и транспорта. А это убивало наверняка. Дух у многих был очень силён, но тело отказывалось жить без еды.
  (Фрагмент)

— Сергей Платонов, Роберт Виппер. Книга "Иван Грозный (1530-1584). Иван Грозный" (1998, Сост. и вступ. статья Д. М. Володихина) (pdf 14,4 mb)

  Лучшие историки России пытались дать мрачному и героическому правлению первого русского царя правильную оценку, встроить эпоху Грозного в поток русской и европейской истории. Особенно актуально звучит эта тема в экстремальную эпоху, которой и являлась в России первая четверть XX века. Именно тогда были написаны сочинения о царствовании Ивана Грозного, в которых на фоне современных событий осмыслено происходившее в XVI в. Таковы труды замечательных российских историков, представленные в этой книге, — оригинальная трактовка смысла опричных потрясений "грозненской" эпохи С. Ф. Платонова, ставшая впоследствии классической, и совершенно иная концепция, разработанная его современником — Р. Ю. Виппером.
  Предназначена студентам и старшим школьникам, а также всем, кто интересуется отечественной историей.
  (Аннотация издательства)

  Ролан Быков (1929-1998) вёл дневники с пятнадцати лет и до самого конца жизни. Надо ли говорить, что перед читателем разворачивается история страны, театра и кино, но прежде всего — история уникальной личности, гениального режиссёра («Айболит-66», «Чучело», «Телеграмма») и актёра («Шинель», «Андрей Рублёв», «Проверка на дорогах», «Комиссар», «Служили два товарища», «Письма мёртвого человека», «Из жизни отдыхающих», «Мёртвый сезон»...). Эта книга поражает своей откровенностью. «Неистовый Ролан», как звали его близкие, вёл записи для себя, не думая ни о цензуре, ни о дальнейшей публикации.
  Перед читателем встаёт натура страстная, бескомпромиссная — идёт ли речь об искусстве или личных отношениях. «Я побит — начну сначала!» — эти слова стали девизом для Ролана Быкова на всю жизнь...
  Книга иллюстрирована редкими фотографиями из семейного архива.
  (Аннотация издательства)

— Сборник "Избранные стихи из всех книг" (2011, сост., ред новых переводов, послесл. и прим. Василия Бетаки) (pdf 7,9 mb)

  Книга, подготовленная к изданию известным поэтом и переводчиком В. Бетаки, включает лучшие стихотворения Редьярда Киплинга, собранные из всех его книг, в наиболее удачных поэтических переводах.
  Многие переводы, вошедшие в книгу, взяты из первого русского издания стихов Киплинга (М., 1936), давно ставшего библиографической редкостью. Ряд переводов Г. Бена и В. Бетаки публикуются по парижской книжке 1986 г., также ставшей библиографической редкостью.
  Некоторые стихотворения представлены в двух-трёх переводах. Есть в книге как и совсем старые, давно полюбившиеся русскому читателю, переводы, так и довольно много совсем новых.
  Многие стихотворения, никогда не переводившиеся на русский язык, представлены в этой книге впервые.
  Книга публикуется в редакции составителя.
  (Аннотация издательства)

  Фаина Георгиевна Раневская (1896-1984) признана одной из самых известных и любимых актрис отечественного театра и кино, хотя играла главным образом в эпизодах и чаще всего — отрицательные роли. У такого парадокса сразу несколько причин: актёрский талант Раневской, её человеческое обаяние и блистательное остроумие, проявляемое как на экране, так и в жизни. Артистки нет с нами уже больше четверти века, но из печати выходят всё новые сборники её шуток и афоризмов. Эта книга написана в другом жанре — она представляет собой первое полноценное жизнеописание Раневской, созданное писателем М. М. Гейзером на основе дневников и писем самой Фаины Георгиевны и воспоминаний знавших её людей.
  (Аннотация издательства)

  ...Я часто думаю о том, что люди, ищущие и стремящиеся к славе, не понимают, что в так называемой «славе» гнездится то самое одиночество, которого не знает любая уборщица в театре. Это происходит оттого, что человека, пользующегося известностью, считают счастливым, удовлетворённым, а в действительности всё наоборот. Любовь зрителя несёт в себе какую-то жестокость. Я помню, как мне приходилось играть тяжелобольной, потому что зритель требовал, чтобы играла именно я. Когда в кассе говорили «она больна» — публика отвечала: «А нам какое дело. Мы хотим её видеть. И платили деньги, чтобы её посмотреть». А мне писали дерзкие записки: «Это безобразие! Что это Вы вздумали болеть, когда мы так хотим Вас увидеть». Ей-богу, говорю сущую правду. И однажды после спектакля, когда меня заставили играть «по требованию публики» очень больную, я раз и навсегда возненавидела свою «славу».
  (Фрагмент)

— Эдуард Геворкян. Книга "Цезарь" (2011) (pdf 6,4 mb)

  История Рима насыщена событиями и персонами, которым уместно определение — судьбоносные! Именно судьбоносные, поскольку облик современного мира, без всяких преувеличений, формировался в ту эпоху. В свою очередь Гай Юлий Цезарь — знаковая фигура, своего рода «точка сборки» западной цивилизации. Именно цезаризм стал движущей силой развития Европы на многие века и тысячелетия. Героизация Цезаря во многом определила его образ — великий деятель, вершитель великих деяний во времена великих событий. В отличие от многих других, которые запомнились лишь одной или двумя характерными чертами, как правило, злодейского свойства, Гай Юлий вполне человечен. Но почему же именно он так основательно запечатлелся в массовом сознании, а не Помпей, прозванный Великим, или чудовищно богатый Красс, победитель Спартака? Ведь это были деятели, вполне равные ему по способностям и силе. Но они остались только фоном, декорацией для главного героя лишь потому, что в итоге проиграли Цезарю и, несмотря на былые заслуги, так и остались в его тени.
  (Аннотация издательства)

  Книга «КГБ: Секретный террор» знакомит читателей с самой большой тайной СССР — спецоперациями, проводимыми советскими спецслужбами за рубежом и внутри страны. Эти операции известны также как «литерные дела» или в просторечье — ликвидации. Они проводились начиная с первых лет советской власти против лидеров белой эмиграции, предателей и перебежчиков, «буржуазных националистов», лидеров НТС, зарубежных политических деятелей и т. д. Среди объектов спецопераций — атаман Дутов и генерал Покровский, маршал Маннергейм и лидер Афганистана Амин...
  В книге показана структура «органов террора», описаны методы и средства, применявшиеся во время спецопераций, а в приложениях даны биографии советских чекистов — руководителей и участников «литерных дел».
  (Аннотация издательства)

  Почему Сталин, в высшей степени прагматичный и трезвый глава государства, накануне войны обезглавил армию? В чём подлинные причины чисток 1937 года? За что был расстрелян Михаил Тухачевский? И какое отношение ко всему этому имеет Адольф Гитлер? На эти и другие «неудобные» вопросы нашей истории ищут ответы журналист Елена Прудникова и петербургский историк Александр Колпакиди. Их версия событий хотя и не бесспорна, но оригинальна и отвечает на многие вопросы…
  (Аннотация издательства)

— Книга "За доброй надеждой: Роман-странствие" (1987) (pdf 32,5 mb)

  Большая часть произведений известного советского писателя посвящена труду и быту моряков. Не составляет исключения и трилогия, объединённая общим названием «За доброй надеждой». Книги писателя, ставящие проблемы нравственного и гражданского долга, в то же время автобиографичны. Автор не раз был активным участником далёких экспедиций.
  (Аннотация издательства)

  Эта книга — первая попытка систематизированного описания современного инакомыслия в Советском Союзе. В книге столько глав, сколько ныне известно независимых общественных движений. Каждое описано отдельно, так как каждое имеет своё лицо и цели их не совпадают. Тем не менее правомочно их описание как целостного явления, благодаря общему для современного инакомыслия правозащитному характеру и принципиальному отказу от насильственных методов борьбы.<...>
  Несколько слов о расположении глав.
  Я пыталась расположить их строго по схеме: национальные движения — религиозные движения — гражданские движения. Но жизненные явления не всегда укладываются в эту схему, и я подчинила структуру книги логике реального развития инакомыслия в СССР, пусть в ущерб стройности оглавления.
  (Из предисловия автора)

  Людмила Михайловна Алексеева (р. 1927) — историк, редактор. Участвовала в правозащитных выступлениях, начиная с первых протестов против ареста и осуждения в 1966 году писателей А. Синявского и Ю. Даниэля. Она стала одним из инициаторов оказания материальной помощи политическим заключённым и их семьям. В 1968-1972 гг. была первой машинисткой правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий». В феврале 1977 г. эмигрировала в США. Вернулась в Россию в 1993 году. В мае 1996 года избрана председателем Московской Хельсинкской Группы. С ноября 1998 года по ноябрь 2004 года — Президент Международной Хельсинкской Федерации по правам человека.
  В этой книге Людмила Алексеева рассказывает о своей жизни, полной неожиданных поворотов, о времени, в котором ей и её друзьям-правозащитникам довелось жить и сделать свой выбор. Андрей Сахаров, Натан Щаранский, Лариса Богораз, Александр Солженицын... Вот неполный список тех, с кем предстоит встретиться читателям в «Поколении оттепели».
  (Аннотация издательства)

  "Жизнь человека похожа на служебную командировку. Она коротка и ответственна. На неё нельзя рассчитывать, как на постоянное жительство, и обзаводиться тяжёлым хозяйством. Но и жить, спустя рукава, проводить время, как в отпуске, она не позволяет. Тебе поставлены сроки и отпущены суммы. И не тебе одному. Все мы на земле не гости и не хозяева, не туристы и не туземцы. Все мы — командировочные".
  (Фрагмент)

  ...Книга, которая ходит вперёд и назад, наступает и отступает, то придвигается вплотную к читателю, то убегает от него и течёт, как река, омывая новые страны, так что, когда мы по ней плывём, у нас начинает кружиться голова от избытка впечатлений, которые при всём том текут достаточно медленно, предоставляя спокойную возможность обозревать их и провожать глазами, книга, имеющая множество сюжетов при одном стволе, которая растёт, как дерево, обнимая пространство целостной массой листвы и воздуха, — как лёгкие изображают собой перевернутую форму дерева — способная дышать, раздаваясь вширь почти до бесконечности и тут же сжимаясь до точки, смысл которой непостижим, как душа в её последнем зерне.
  (Предисловие)

  ...В моём распоряжении находилось большое количество материала, но некоторую его часть я не включил в эту книгу умышленно, как не имеющую существенного значения для основной линии творческого пути Мейерхольда. Особенно это относится к деятельности Всеволода Эмильевича «на стороне» (т. е. помимо основных театральных сцен, с которыми он был связан постоянной работой) в периоды 1908-1917 г.г. и 1922-1930 г.г.
  Однако, вполне возможно, что, несмотря на все мои старания, я всё же упустил какие-то значительные события в творческой жизни Мейерхольда, а другие описал не так полно и всесторонне, как они того заслуживают.
  Прошу читателей простить меня и надеюсь, что будущие биографы великого русского режиссёра исправят мои невольные ошибки и восполнят мои упущения.
  (Из предисловия автора)

  В книге «Знаменитые греки» авторы попытались заново пересказать Плутарха. Были удалены затемняющие смысл событий подробности, отступления от основной линии повествования, многочисленные имена второстепенных действующих лиц. Чтобы избежать искажения исторической перспективы, в необходимых местах были добавлены некоторые факты, взятые у других древних авторов. В тех местах, где отход от текста Плутарха мог лишить биографию её композиционного единства и художественной целостности, авторы сохраняли даже малодостоверные места. В этих случаях свидетельства других, более достоверных, источников и объяснения современных учёных приведены в примечаниях.
  Однако и в настоящем виде биографии знаменитых греков не могут дать всестороннего представления о ходе и причинах исторических событий. Эту цель не преследовали ни сам Плутарх, ни авторы переложения.
  Книга «Знаменитые греки» посвящена судьбам людей, чьи имена связаны с наиболее важными, поворотными моментами древней истории.
  (Из предисловия)

  "В 1960 году, в мае, Анатолий Аграновский опубликовал в «Известиях» свои первые очерки – «Письма из Казанского университета». В ответ получил письмо от провинциального доктора Фёдорова из Чебоксар: тот сделал уникальную операцию – вживил искусственный хрусталик в глаз девочки, вернул ей зрение, и врача после этого… затравили. Ситуация, не правда ли, схожая с той, что была у Аграновского-старшего с Топоровым, только здесь человека ещё уволили с работы. Вмешиваться в это специалисты Аграновскому не советовали: надо ждать отдалённых результатов операции. Сколько? Пять лет. Журналист соглашается. Но ещё задолго до первой строки он борется за Фёдорова, ведёт с министерством переговоры. Врача восстанавливают на работе.".
  (Фрагмент)

  Действие новой остросюжетной исторической повести Виктора Суворова «Змееед», приквела романов-бестселлеров «Контроль» и «Выбор», разворачивается в 1936 году в обстановке не прекращающейся борьбы за власть, интриг и заговоров внутри руководства СССР. Повесть рассказывает о самом начале процесса укрощения Сталиным карательной машины Советского Союза; читатель узнает о том, при каких обстоятельствах судьба свела друг с другом главных героев романов «Контроль» и «Выбор» и какую цену пришлось заплатить каждому из них за неограниченную власть и возможность распоряжаться судьбами других людей.
  Повесть «Змееед» — уникальная историческая реконструкция событий 1936 года, в том числе событий малоизвестных, а прототипами её главных героев — Александра Холованова, Ширманова, Сей Сеича и других — стали реальные исторические личности, работавшие рука об руку со Сталиным и помогавшие ему подняться на вершину власти. В центре повествования — карьера главного героя по кличке Змееед в органах НКВД от простого наблюдателя, агента наружной слежки и палача, исполнителя смертных приговоров, работающего с особо важными «клиентами», до уполномоченного по особо важным делам, заместителя одного из приближённых Сталина и руководителя специальной ударной группы, проводящей тайные операции по всей Европе.
  В специальном приложении собраны болле 50 фотографий 1930-х годов, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся впервые, рассказывающие о действующих лицах повести и прототипах её героев.
  (Аннотация издательства)

  "Дмитрий Власов, бывший помощник директора театра:
  — В «Матёре» у неё длинный монолог, и она вдруг забывает текст. Ей Коля Пеньков, он сына её играл, подсказывает прямо на сцене: «Ма, ты что-то хотела мне сказать?» Она и сама понимает, что с ней что-то происходит, отвечает тоже на весь зал — с трудом, едва слова выговаривает: «Я тебе уже всё сказала, сынок!» И вот вам — талант, даже тут, отвечала только: «да, да», или «нет, нет», и всё-таки по мизансценам первый акт вытащили. А в антракте вызвали «скорую». Коля Пеньков, как был в костюме и в гриме, так и вышел в антракте на сцену, извинился, сказал: «Товарищи, плохо с Анастасией Павловной Георгиевской! Она жива, не волнуйтесь, но играть не сможет. Вы можете сдать билеты в кассу и получить деньги. И приглашаем вас всех на следующий спектакль «Прощание с Матёрой».
  …Ни один человек не сдал в кассу билет."
  (Фрагмент)

  Каких только суждений ни удостаивался Иннокентий Смоктуновский! Ярлыки закрепляли сыгранные им «странные персонажи» — князь Мышкин, Гамлет, Иудушка Головлёв, Деточкин, чеховский Иванов... Он как бы срастался с ними. Сам, теперь уже без сомнения великий артист, говорил об этом так: «Бывают такие времена в работе и самочувствии актёров, когда знание огромных текстов наизусть — ничто по сравнению с правом на произнесение этого текста. Вот груз. Вот гранит, алмаз, глыба...»
  Светлой полосой своей жизни он считал время, освещённое героями Достоевского. С детства много раз перечитывая «Преступление и наказание», Смоктуновский начал сниматься в фильме по знаменитому роману, зная его чуть ли не наизусть и признаваясь: «Я счастлив оттого, что не только не одинок, а просто разделяю общую любовь всего просветлённого Достоевским человечества». В этой книге, написанной самим артистом, всё оставлено так, как было задумано автором. В ней он предельно искренен, как и в своих ролях.
  (Аннотация издательства)

  "— Я приехал в Горький на съёмки фильма. Сахаров был уже там, и я знал об этом. Мне очень хотелось его проведать. Режиссёр всячески отговаривал меня, говорил, что Андрей Дмитриевич под домашним арестом, что к нему не пускают, не попасть… Ну и так далее. Да, вот… А я очень хотел. Мне хотелось поддержать этого человека.
  И вот однажды я всё-таки уговорил режиссёра. Мы собрались… Была зима. Мы купили авоську мандаринов и поехали.
  Вышли на другой стороне улицы, напротив дома. Я держу авоську с мандаринами, вот он дом — напротив, перейти улицу и… Режиссёр схватил меня за руку: «Смотри!» Смотрю: на нашей стороне, у нас перед носом, прогуливаются двое гражданских — идут навстречу друг другу, расходятся, опять сходятся и расходятся. «Теперь туда смотри!» И я вижу, как на другой стороне улицы, прямо возле дома, тоже двое точно так же прогуливаются. И ещё рядом — милицейская машина. Режиссёр меня держит: «Ну мы же не пройдём, ты видишь. И Андрей Дмитриевич, если узнает, будет огорчен, что вот кто-то шёл к нему и не пустили. Пошли обратно». Я говорю — нет. «И у киногруппы будут неприятности, рискуем фильмом… И у тебя лично будут неприятности». Я сопротивляюсь. Так мы стояли на морозе с час, не меньше. «И у семьи твоей будут неприятности, у тебя дочь, жена…»
  И тут… И тут я представил, как нас хватают эти… представил семью… Вы знаете — я струсил… Да, я струсил. Мы со своей авоськой… пошли обратно.
  Потом, впоследствии, всю жизнь я помнил об этом, я сокрушался: ну почему, почему я отступил, почему не пошёл, почему не сделал этого шага. Ну пусть бы остановили, схватили… Но шаг-то я бы сделал!.. И, может быть, Андрею Дмитриевичу было бы, наоборот, легче, что я вот к нему шёл… что он не один.
  Мне и сейчас стыдно, я чувствую себя трусом…
  Но вот теперь я принёс вам покаяние, и мне стало легче…"
  (Фрагмент)

  Революции всегда давали много блестящих военных карьер. Правда, почти все эти карьеры (кроме генерала Бернадотта — короля Швеции) полны глубокого трагизма. Их вершина — генерал Бонапарт — император Франции. Их паденья — смерти у стенки — неаполитанского короля генерала Мюрата и «князя де Москова» маршала Нея. Ещё более темна и страшна смерть в застенке генерала Пишегрю.
  Русская революция дала своих красных маршалов — Ворошилов, Каменев, Егоров, Блюхер, Будённый, Котовский, Гай, но самым талантливым красным полководцем, не знавшим поражений в гражданской войне, самым смелым военным вождём красной армии III-го интернационала оказался Михаил Николаевич Тухачевский.
  Тухачевский победил белых под Симбирском, спасши Советы в момент смертельной катастрофы, когда в палатах древнего Кремля лежал тяжело раненый Ленин. На Урале он выиграл «советскую Марну» и отчаянно форсировав Уральский хребет, разбил белые армии адмирала Колчака и чехов на равнинах Сибири. Он добил и опрокинул на французские корабли армию генерала Деникина. В войне с Польшей, отчаянным маршем во главе беспримерной, полуазиатской армии он пришёл к стенам Варшавы с криком — «Даёшь Европу!» Он взял штурмом по льду Финского залива мятежный матросский Кронштадт. И той же весной, когда заколебалась власть Советов крестьянскими восстаниями, подавил, жестоко расстреляв, поволжскую мужицкую вольницу.
  Кто ж он, красный маршал Советского Союза?
  (Предисловие)

  "О пятом процессе информация нигде не появилась. 9 марта 1935 года в Ленинграде выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР «за соучастие в совершении Николаевым теракта» приговорила к расстрелу Милду Драуле, её сестру О. П. Драуле, мужа сестры Р. М. Кулинера.
  Завершило карательные меры закрытое постановление политбюро, занесённое в «особую папку». Без всякого суда 663 бывших сторонника Зиновьева были высланы на 3–4 года на север Сибири и в Якутию. Ещё 325 человек перевели из Ленинграда на работу в разные края страны.
  Итого. На пяти процессах приговорили к расстрелу 17 человек, к тюремному заключению на разные сроки — 76 человек, к ссылке — 30. И по бессудному, сугубо партийному постановлению выслали 988 человек."
  (Фрагмент)